Валентиночка <3

[caramelice]

Автор: BonRibon
Пейринг: Америка/Канада
Рейтинг: PG-15
Предупреждения: ООС, школьное АУ.
С Днем Святого Валентина <3


Было очень холодно. С утра шел дождь. Настроение – никакое. И казалось даже, что люди разучились улыбаться. От этого становилось еще тоскливее. А когда при всем при этом еще и забываешь зонт дома… В общем, несложно понять, что день начинался просто ужасно.
Взглянув на себя в зеркало, Мэтью только грустно вздохнул – а что еще сделаешь? Видок тот еще, лучше бы никому не показываться, да вот не получится – в школе никуда не денешься от любопытных глаз. А урок, кстати, уже начался. Тяжелый вздох. Придется идти. Подняв с кафельного пола сумку, Уильямс собрался было уходить, но чей-то негромкий кашель привлек его внимание. Он и не заметил появления Альфреда. Видимо, слишком увлекся своими мыслями.
Скрестив руки на груди, местный «герой» подпирал стенку и внимательно смотрел на канадца. Взгляд был на удивление спокойным. А вот у Мэтью, кажется, подкосились коленки.
-А-альфред… - едва выговорил блондин и замолк. Почему-то он чувствовал себя словно застигнутым на месте преступления.
Джонс улыбнулся уголком губ, но не сказал ни слова, продолжая разглядывать смущенного парня. От этого взгляда становилось не по себе. Он был настолько надменным, свысока… Словно бы это не они вот уже несколько лет кряду учатся в одном классе.
Да, пару раз они даже сидели за одной партой. Наверное, тогда все и началось. Просто однажды Мэтью осмелился взглянуть в тетрадь соседа, но обнаружил там не конспект по мировой истории, а текст песни. Тогда ему показалось, что он видит Альфреда по-новому, не так, как раньше. Под новым углом. Слова врезались в сознание, оставляя очень яркий след в душе. Они были резкими, иногда даже грубыми, колкими… И правдивыми. Смятение, которое испытал Уильямс, было трудно передать словами, ведь он не ожидал такого от внешне недалекого, беззаботного Джонса.
Заметив интерес соседа, американец улыбнулся – открыто, лучезарно. И только ему. Наверное, именно тогда сердце Мэтью впервые забилось быстрее от этой улыбки. И началось – наблюдая за Альфредом, он все чаще замечал, что тот постоянно о чем-то задумывается, едва заметно шевеля губами, а потом кидается записывать что-то в свою извечную, уже порядком потрепанную, тетрадь. В эти моменты он не такой, как обычно. Он другой. И такой Альфред действительно нравится ему.
Сколько раз Мэтью порывался подойти, поговорить, попросить прочесть ему эти стихи, посвященные реальности. Посвященные жизни. Но так и не подошел. Так и не решился. Он много раз представлял, как заводит разговор, как улыбается, как внимательно слушает. Представлял – вновь и вновь – сосредоточенное, непривычно серьезное лицо. Он вообще много представлял. А возможности одна за другой проходили мимо. И он упускал их, чувствуя почти физически, как из рук что-то ускользает – легко, неотвратимо.
За годы он неплохо узнал Альфреда. Но так и не смог с ним сблизиться. Пока тот крутился в водовороте жизни, встречал людей и прощался с ними, к чему-то стремился, куда-то бежал, делал то, что ему хотелось, Мэтью просто стоял в стороне и наблюдал. Он не мог сделать один единственный шаг, сказать одно единственное слово. Сойтись с одним единственным человеком.
А время шло. Уильямс и не заметил, как подошел последний класс. Последняя весна вместе. Последние месяцы за одной партой. А дальше кто его знает, куда кто пойдет. У каждого ведь своя дорога…
Мэтью видел первые стихи Альфреда. Видел его первые отношения с девушкой. Видел его первое расставание. Видел его первую настоящую боль. Видел его первую сигарету, а затем первый косяк с друзьями за школой. Видел его первую банку алкоголя. Видел его первые шаги вниз, в пустоту, во тьму, в грязь. Но оставался в стороне. И не мог ничего сделать. Потому что боялся?..
Все это казалось чем-то вроде сна. Все это ушло. Все двигалось, менялось, а нерешительность оставалась – и отвращение к самому себе росло с каждым днем все больше. Он корил себя за неспособность сделать первый шаг, просто протянуть руку.
И что теперь? Он стоит перед ним – они наедине. Альфред изменился с тех пор – стал самоуверенным, наглым. Самонадеянным. Но Мэтью не верил в это – он успел узнать американца слишком хорошо. Он знал, что этот парень – этот парень, что взирает на него сейчас так нахально, равнодушно – все так же пишет стихи. Все так же мечтает о лучшей жизни. Просто все это выросло. Выросло вместе с ним. Выросло, но не изменилось.
-Почему ты не идешь на урок? – с усмешкой спросил Джонс, выбивая своими словами воздух из легких канадца.
Он все еще не двигался. По телу прошла легкая дрожь. А усмешка на губах Альфреда стала как будто шире.
-Что же ты молчишь?
Мэтью сглотнул комок в горле и повел плечом, словно оно затекло.
-А почему ты не на уроке? – кажется, голос чуть дрожал.
Не удивительно, что он так робел. Но все равно он пытался убедить сам себя в том, что эта дрожь вызвана только холодом. Только ознобом. Не этим взглядом, не этой усмешкой, не этим голосом.
Вместо ответа Альфред в пару секунд сократил все расстояние, разделяющее их. Мэтью интуитивно отступил назад и ощутил спиной холодную стену. Он почувствовал себя загнанной в угол мышкой. Альфред его поймал. И понимал это, понимал, что «жертва» никуда не денется. Как же пугала эта холодная ухмылка…
- Может, хватит уже убегать от меня? – шепот у самого уха, дыхание обжигает кожу. И больно, больно, сердце падает, ноет, стонет, стучит.
Дыхание сбилось, дрожь электрическим разрядом по всему телу. Чтобы не говорить, ни дай Бог не сказать что-нибудь, приходиться прикусить губу. До боли. А руки прижаты к груди – зачем? Неужели это поможет успокоить будто обезумевшее сердце?
- Мэтью… Перестань. Мы ведь оба все знаем.
И легкое касание губ. Откуда? Откуда он знал? Как он мог понять? Ведь Мэтью не проронил ни слова…
Но иногда не нужны слова. Иногда хватает взгляда.
Ему вдруг показалось, что в холодной темной комнатке с кафельным полом и стенами вспыхнуло яркое жаркое солнце.